Село Яндыки в начале своего исторического пути. 1849–1917 гг.
С. С. Белоусов.
Доцент, Доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник отдела истории, археологии и этнологии Калмыцкого научного центра Российской академии наук.
sbelousovelista@mail.
8 961 398 1184

Своим возникновением с. Яндыки обязано указу императора Николая I от 30 декабря 1846 г. «О заселении дорог на калмыцких землях в Астраханской губернии». По нему планировалось заселить стратегически важные для России сухопутные тракты, которые связывали Поволжье с Северным Кавказом, а также осуществить на добровольной основе перевод части калмыков на оседлый образ жизни. Всего предполагалось учредить вдоль шести дорог, проходящих по окраинам калмыцких земель 44 населённых пункта, поселив в каждом из них по 50 калмыцких и 50 семей государственных крестьян. По замыслу правительства, русские крестьяне должны были стать главной движущей силой в основании новых поселений и одновременно учителями калмыков в приобщении их к осёдлому образу жизни и к занятию земледелием.

Новые поселения именовались станицами, хотя к казачеству никакого отношения не имели. Автору не удалось пока найти документы, свидетельствующие о мотивах, которыми руководствовалась администрация, называя новые населённые пункты станицами. Возможно, что термин «станица» был введён в употребление для того, чтобы подчеркнуть отличительные особенности новых поселений в Астраханской губернии, которые планировались как русско-калмыцкие. Можно также предположить и то, что это было связано с устройством поселений вдоль дорог. Слово «станица» имеет общий корень со словом «стан», которое, по авторитетному свидетельству В.И. Даля, означает «населённый пункт около дороги». Самим крестьянам слово «станица» не нравилось и, администрация, учитывая это обстоятельство, в 1861 г. переименовало станицы государственных крестьян на калмыцких землях в селения.
Практическое осуществление указа было возложено на учреждённую в январе 1847 года в г. Астрахани под председательством Главного попечителя калмыцкого народа К.И. Оленича-Гнененко Комиссию по заселению дорог на калмыцких землях. Свой первый полевой сезон она начала с осмотра мест будущих поселений. В конце июня – начале июля 1847 г. Комиссия обследовала Астраханско-Кизлярский тракт и выбрала на нём под заселение 18 мест. 3 июля 1847 г. члены Комиссии внимательно осмотрев местность при ерике Шуралинском, недалеко от почтовой станции Шуралинской, постановили учредить здесь станицы Яндыковскую и Промысловую. Первая была названа по имени Яндыковского улуса, в зимних кочевьях которого она возникла. Данный улус носил имя нойона Яндыка, который приходился родным дядей последнему наместнику калмыцкого народа Убаши, уведшим, как известно, в 1771 г. большинство калмыков в Джунгарию. Яндык находился в ссоре с наместником, поэтому не последовал за ним. На страницах Интернета встречаются утверждения о том, что своё название село получило от имени простолюдина-калмыка, кочевавшего на месте будущего поселения, по другой версии название села связано с тюркским происхождением слова «бугор». На самом деле, поселение было названо по имени улуса, члены Комиссии при выборе названия, несомненно, учитывали тот факт, что в нём планировалось разместить улусную ставку. В практике присвоения названий Комиссией по заселению дорог имели место случаи, когда станицы получали имена улусов (Яндыковка, Хошеутовка, Эркетеневка), субъэтнических групп калмыцкого народа (Торгоутовка, Дербетовка), владельцев улусов (Тундутова),
Станица Промысловая была запланирована в 7 верстах от почтовой станции Шуралинской, название станицы не имело отношения к ерику Промысловому, так как тот находился в другом месте. Когда в 1849 г. станицу перенесли на новое место, то её название не поменяли. Вполне возможно, название станицы впоследствии перешло на ерик, возле которого расположилось перенесенное поселение. Думается, что члены Комиссии дали Промысловке это имя в надежде на развитие в будущем среди её жителей разных промыслов. Случаев, когда новым поселениям присваивались названия, не связанные с географическими особенностями местности или местной топонимикой, было достаточно много. Многие новые поселения на калмыцких землях получили такие достаточно абстрактные названия, как Плодовитая, Заветная, Торговая, Обильная, Дивная, Урожайная, Величавая, Удачная и т.д.
В 1847 г. члены Комиссии также приискивали среди калмыков лиц, которые согласились бы поселиться в станицах, а Главный попечитель завязал переписку с Министерством государственных имуществ (далее – МГИ) и его палатами центральных губерний России и Украины о желающих переселиться на калмыцкие земли государственных крестьянах. В станицу Яндыковскую из Воронежской губернии пожелали переселиться 8 семей государственных крестьян и 7–8 семей – в станицу Промысловую [Пальмов 1925. № 2: 143].
Весной 1848 г. Комиссия приступила к топографической съёмке и разбивке земель под поселения, начав эту работу с Царицынско-Ставропольского тракта, однако уже в мае работы на нём пришлось прервать из-за вспыхнувшей эпидемии холеры. Землемер и топограф перенесли работы на Астраханско-Кизлярский тракт, но и там они завершены не были, в данном случае, по причине обнаружившегося недостатка пригодных к хозяйственной деятельности земель в выбранных под поселения местах.
В 1849 г. землемер и два топографа закончили съёмку на план и нарезку земель для станиц Кизлярского тракта: Урожайной, Спасской, Доли, Трудовой, Яндыковской, Промысловой, Караванной. Весной того же года в станицы Яндыковскую и Промысловую начали прибывать первые переселенцы из государственных крестьян. Тогда же, по распоряжению Главного попечителя калмыцкого народа М.И. Тагайчинова, была осуществлена перепланировка упомянутых станиц.

В апреле 1849 г. Тагайчинов в ходе своего объезда Астраханско-Кизлярского тракта обнаружил, что обе станицы слишком приближены друг к другу и, что их хозяйственные земельные участки расположены вплотную друг к другу, с другой стороны – удалены от места жительства переселенцев. Он приказал гражданскому инженеру Барашеву станицу Промысловую «как ещё никем не заселённую перенести на вновь избранное при протоке Сабель, место – найденное во всех отношениях к поселению удобным» [НА РК.Ф. И-7. Оп. 1. Д. 3. Л. 81]. На тот момент в Промысловой из жилых построек имелся только один дом, перенести который не составляло труда. Вероятнее всего этот единственный дом принадлежал Д. Чернышёву. В Государственном архиве Астраханской области автору удалось обнаружить документ о первых жилых постройках в с. Яндыки и Промысловке, датируемых началом августа 1849 г. По нему первыми построили дома в станице Яндыковской И. Хахалин, Д. Лепёхин, Н. Великородов, А. Белоножкин, Н. Шинкарёв, Г. Сорокин, А. Смольянинов, П. Паньков, Я. Брыков, в станице Промысловой – Д. Чернышёв [ГА АО. Ф. 794 Оп. 1. Д. 196. Л. 15–15 об.]. Дома Хахалина и Чернышёва были сделаны из дерева, все остальные – из камыша, обмазанного глиной. По инструкции, разработанной Комиссией по заселению дорог, дома должны были строиться из самана, но этот способ возведения жилых построек, по свидетельству попечителя Яндыко-Икицохуровского улуса, не нашел поддержки у яндыковских первопоселенцев [ГА АО. Ф. 794 Оп. 1. Д. 196. Л. 30], хотя к ним привезли мастера и станок для изготовления саманного кирпича.
Для изготовления печей и дымоходов переселенцы использовали обожжённый кирпич, который выделывался мастерами из г. Астрахани в специальном сарае в станице Яндыковской. Его построили по приказу Главного попечителя калмыцкого народа в 1848 г. для изготовления обожжённых кирпичей, необходимых для возведения домов улусных ставок, которые решено было устроить в обеих станицах. В станице Яндыковской планировалось разместить ставку Яндыковского улуса, а в станице Промысловой – Харахусовского.
В 1849 г. министр государственных имуществ России, граф П.Д. Киселев лично распорядился изменить планировку Яндыковской и некоторых других станиц: в них через каждые 4 двора велено было устроить площадки в 80 саж., на которых, а также между дворами, посадить деревья [Ф. И-7. Оп. 1. Д. 3. Л. 84]. Эти меры должны были устранить скученность домов и способствовать благоустройству новых поселений. В Яндыковской, помимо всего этого, Главный попечитель калмыцкого народа М. И. Тагайчинов приказал гражданскому инженеру Барашеву перепланировать предназначенную для поселения калмыков местность, с тем, чтобы новое для них в станице место было приближено к воде и к будущей ставке улуса [Ф. И-7. Оп. 1. Д. 3. Л. 82].
Таким образом, имеющейся в нашем распоряжении архивный материал со всей очевидностью свидетельствует о том, что первые жители поселились в станице Яндыковской не ранее весны 1849 г. В годовом отчёте Главного попечителя калмыцкого народа об итогах заселения дорог в 1848 г. говорится, что в этой станице линии домов не разбиты и ведётся переписка о кандидатах на поселение в них [Пальмов 1925. № 2: 143]. Как населённый пункт с жителями Яндыки начинают упоминаться в документах Главного попечителя и Комиссии только с 1849 г. По представленной Тагайчиновым в МГИ «Ведомости об успехах заселения дорог на калмыцких землях в 1849 г.», датируемой 27 сентября 1849 г., в станице Яндыковской проживало 20 семей государственных крестьян и ожидалось прибытие новых переселенцев. «Станица быстро обстраивается; – отмечалось в «Ведомостях» – вообще, работы идут здесь гораздо успешнее, чем в других местах» [Пальмов 1925 № 3: 79].
Таким образом, временем основания с. Яндыки и Промысловки следует считать 1849 г., когда в них поселились первые жители. По данным учёта 9-й переписи населения (ревизии) на 16 августа 1850 г. в станице Яндыковской имелось 12 причисленных семей государственных крестьян, насчитывавшие в своем составе 59 муж. и 61 жен. Помимо них, в станице находилось некоторое количество не приписанных к ней людей из числа переселенцев, которые еще не получили разрешение властей на жительство и потому не включенных в материалы переписи.
В 1850–1851 гг. жители ст. Яндыковской продолжали обустраиваться на новом месте: строиться и налаживать свои хозяйства. За счёт притока новых переселенцев и переходящих на осёдлый образ жизни калмыков пополнялось население. В конце 1851 г. в станице Яндыковской проживало 27 крестьянских и 11 калмыцких семей [РГИА. Ф. 383. Оп. 14. Д. 16857. Л. 25], спустя 5 лет, в 1856 г., в ст. Яндыковке насчитывалось уже 57 русских и 14 калмыцких семей [Пальмов 1926 № 1 (4): XII].
Хозяйство русских жителей ст. Яндыковской в 1856 г. состояло из 609 голов крупного рогатого скота и 1190 голов мелкого скота, у калмыков имелось 88 голов КРС и 102 овцы. [НА РК. Ф. И-7. Оп. 3. Д. 4. Л. 14), кроме того, русские жители занимались в небольших размерах земледелием.
Большинство переселенцев, водворившихся в ст. Яндыковской в первые годы её существования, происходили из государственных крестьян Воронежской губернии, в основном из её Павловского уезда. Из д. Ольховатки данного уезда прибыли семьи Глебовых, Иноземцевых, Конаныхиных, Мозгуновых, Паньковых, Пахомовых, Петиновых, Трубицыных, Ушаковых, Ходыревых, Хребтовых, Шелеповых, Яковлевых, из с. Гороховки – Барышевых, Воробьевых, Горяиновых, Куряковых, Лебеденко, из с. Журавки – Ефремовы, из с. Гнилуши – Куркины, из с. Гвазды – Поповы.
Все они являлись потомками однодворцев – сословной группы, которая сформировалась из служилых людей, несших дозорную и сторожевую службу на южных границах России в XVI–XVIII вв. Занимая промежуточное положение между помещиками и крестьянами, однодворцы платили налоги, несли повинности, но за свою военную службу имели льготы, например, право на личное землевладение и владение крепостными крестьянами. После того, как границы российского государства отодвинулись далее на юг и юго-восток, необходимость в военном сельском населении отпала, поэтому жителей однодворческих поселений стали переводить в разряд государственных крестьян. В середине XIX в. население бывших однодворческих сел в Астраханскую губернию переселялось уже в статусе государственных крестьян. Любопытно отметить, что в числе яндыковцев – уроженцев с. Ольховатки – была семья Трубицыных, предок которой – С. Трубицын вместе с Р. Сапелкиным в 1712 г. основал д. Ольховатку.
Среди переселенцев было немало жителей из поволжских сел Астраханской губернии, особенно из с. Болхунского Черноярского уезда. Его основали в 1790-е гг., по другим данным – в начале XIX в., войсковые обыватели из Слобожанщины – историко-географического региона, охватывавшего XVII–XVIII вв. территории нынешней северо-восточной части Украины (Харьковская область, соседние районы Сумской, и северные части Донецкой и Луганской областей), большую часть Белгородской области, южные районы Курской и юго-восточные районы Воронежской областей Российской Федерации. Войсковые обыватели являлись потомками людей (однодворцев и слободских казаков), служивших в пограничных полках Дикого поля и за это имевшие большие льготы по налогам и повинностям. Одной из важных, дарованной им государством привилегией, являлась добыча и перевозка соли. Часть перевозящих соль с озера Баскунчак чумаков из Слобожанщины со временем устроилась на постоянное жительство в Астраханской губернии, образовав ряд сел, в том числе Болхунское. В 1835 г. оно представляло собой довольно крупный населенный пункт, в котором проживали 326 семей и 3267 чел. [ГА АО. Ф. 687. Оп. 1 а. Д. 29. Л. 179]. Жители с. Болхунского отличались большой переселенческой мобильностью: они были в числе первопоселенцев села Яндыковского и Промысловки, в 1863–1865 гг. болхунцы вместе с переселенцами из других мест основали г. Элисту, с. Вознесеновку, Улан-Эрге (Республика Калмыкия), в 1866 г. – город Уссурийск на Дальнем Востоке. Из с. Болхунского прибыли семьи Боканевых, Калюжных, Кошмановых, Луцевых, Покусаевых, Порохня, Руденко, Степаненко, Романенко, Бугаевых и др. Факт причисления болхунцев в Яндыковское станичное общество зафиксирован во «Вспомогательной книге для учета прибыли и убыли в числе душ государственных поселян Астраханской губернии на 1856 год». В ней содержится запись о том, что по определениям Астраханской палаты государственных имуществ (далее – АПГИ) от 22 марта 1855 г. и от 22 июля 1855 гг. в станицу Яндыковскую причислены 10 семей (64 муж. и 50 жен.) и 15 семей (65 муж. 49 жен.) государственных крестьян с. Болхунского [ГА АО. Ф. 794. Оп. 1. Д. 541. Л. 9об.–10].
Весьма заметную по численности группу в станице составляли переселенцы из Балахнинского уезда Нижегородской губернии. Уроженцы этой губернии Хахалины, Коротковы, Объятновы прибыли на поселение и были причислены одними из первых, в 1867 г. к ним присоединились семьи Бурлаковых и Травиных. В 1864 г. в Яндыковскую волость приехала партия нижегородских переселенцев из 17 семей [ГА АО. Ф. 794. Оп. 1. Д. 1353. Л. 8], из которой в станице Яндыковской обосновались семьи Беловых, Сухаревых, Кочеровых и др.
В своей деятельности по приёму переселенцев Комиссия по заселению дорог на калмыцких землях опиралась на статьи «Устава о благосостоянии казенных селений», регулирующие переселения государственных крестьян. По Уставу, право на переселение в первую очередь получали крестьяне малоземельных губерний, имевшие менее 5-ти десятин надела на мужскую душу. Запрещалось переселение крестьян с недоимками, состоящих на ближайшей рекрутской очереди, находящихся под судом, связанных договором о найме, а также семьям с одним работником. Только при соблюдении этих и многих других правил, крестьянская семья могла претендовать на переселение и получение от государства безвозмездного 35-рублевого пособия серебром, рабочего скота, сельскохозяйственного инвентаря, и других льгот. Переселенец, чтобы получить право приписаться в новое селение, обязательно должен был представить местной администрации увольнительный приговор общества, в котором он прежде числился.
Большинство яндыковских поселенцев государственных пособий и льгот не получили: из 43-х семей, причисленных в станицу в период с 1849 по 1856 гг., ими воспользовались только 10 семей, остальные на это права, очевидно, не имели [ГА АО. Ф. 794. Оп. 1. Д. 494. Л. 9–10]. Некоторым самовольным переселенцам в ожидании причисления пришлось провести в Яндыках 10 и более лет.
Если заселение Яндыковской и других станиц русскими крестьянами шло успешно, то этого нельзя сказать о калмыках. Поселение калмыков шло медленными темпами, а со второй половины 1850-х гг. начался их отток из тех станиц, где они водворились. До 1855 г. астраханская администрация не допускала занятия переселенцами в станицах тех мест, которые предназначались для калмыков, однако по мере того как надежды привлечь калмыков к оседлой жизни таяли, она стала склоняться к мысли о необходимости передачи свободных мест прибывающим переселенцам. В 1855 г. МГИ разрешило им занять в каждой станице по 25 свободных мест из калмыцкой квоты, а в 1858 г. и оставшиеся 25 мест [РГИА. Ф. 383. Оп. 21. Д. 30132. Л. 2].
Весной 1858 г. I-й Департамент МГИ затребовал от Главного попечителя калмыцкого народа сведения о незаселённых местах на дорогах, в результате чего была подготовлена специальная ведомость с указанием по каждой станице количества причисленных и не причисленных государственных крестьян и калмыков и наличии в них свободных мест.
Согласно этой ведомости, в станице Яндыковской на начало 1858 г. имелось 48 причисленных и 7 не причисленных семей государственных крестьян, в ней также числились несколько калмыцких семей, но, они, как пояснялось в ведомости, в домах не жили, земледелием не занимались, и просили разрешения «избавить их от осёдлости» [РГИА. Ф. 383. Оп. 21. Д. 30132. Л. 8 об.].
После получения от Министерства государственных имуществ согласия на заселение всех свободных мест государственными крестьянами, они начали быстро ими заполняться, в основном за счёт переселенцев, находившихся в станицах и только что получивших разрешение на причисление, а также кандидатов на переселение, о которых происходила переписка. В результате данной акции численность населения станиц вплотную приблизились к определённому императорским указом от 30 декабря 1846 г. для каждой из них 100-семейному рубежу. По данным «Ведомости о числе семейств крестьян, поселенных в станицах, с означением, сколько может быть ещё водворено семей», подготовленной Главным попечителем калмыцкого народа Струковым 15 сентября 1859 г. для МГИ, в станице Яндыковской проживало 49 причисленных и 14 не причисленных семей крестьян, ещё о 27 семьях велась переписка, и 10 мест оставались свободными [РГИА. Ф. 383. Оп. 22. Д. 32428. Л. 19].
Несмотря на причисления в с. Яндыковское новых русских поселенцев, оно в 1860-е гг. так и не достигло 100-семейного рубежа. Этому помешало ухудшение природной обстановки: обмеление ближайших ильменей и резкое ухудшение качества воды, к тому же крестьяне всё чаще стали жаловаться на плохое качество земель. В первые 12–15 лет после основания поселения яндыковцы пользовались водой из ильменя, которую задерживали морские ветры (моряны). Они разносили волжскую воду по заливам, находившихся между буграми, что давало возможность её удерживать с помощью плотин. При с. Яндыковском ильмень первоначально разливался на расстояние 10 верст от поселения, но в начале 1860-х гг. он начал высыхать и в итоге обмелел [Костенков 1868: 46–47].
Проблему водоснабжения можно было решить устройством плотин, очищением устьев ильменей, прорытием соединительного канала, но всё это требовало больших расходов, причём, по признанию местной администрации, даже в случае осуществления этих мероприятий, выгода от них могла быть только временной, т.к. обмеление происходило ежегодно и впоследствии к этому вопросу пришлось бы вновь возвратиться [РГИА. Ф. 381. Оп. 8. Д. 3741. Л. 181]. В 1863 г. для восстановления нормального водоснабжения с. Яндыковского были устроены канал и шлюзы, но это дало лишь кратковременный результат, и проблема осталась.
В 1865 г. астраханская администрация предложила яндыковцам перенести селение на новое место, поближе к побережью Каспийского моря, но те, после некоторых раздумий, отказались. Некоторые из жителей предпочли переехать жить в другие места. Часть из них подались в новые посёлки на Крымском тракте, которые начали заселяться с 1863 г. Выходцы из Яндыков К. Бугаев, П. Кравцов, П. Емельяненко, И. Гермашев, Ф. Ткачев, Н. Носков, И. Ефремов, Д. Скрынников и др. вместе с переселенцами из других губерний основали г. Элисту, с. Улан-Эрге, Вознесеновку и Троицкое [ГА АО. Ф. 794. Оп. 1. Д. 1353. Л. 6 об.]. В 1867 г. из с. Яндыковского в селения Заветное и Крестовое Черноярского уезда Астраханской губернии выселились семьи Кривко, Тихоненко, Верника, Плетнева, Бондаренко, Дорошенко, Чернявского, Лягоша, Роспая, Стативки, Курилова Радченко, Литовки [ГА АО. Ф. Оп. 1. Д. Ф.499. Оп. 1. Д. 84. Л. 55.]. Эта партия переселенцев прибыла на поселение в с. Яндыковское из Харьковской губернии в начале 1860-х гг., но не прижилась в нём и вскоре покинула село. Их места заняли другие переселенцы, и село продолжило своё развитие.

К началу 1870-х гг. яндыковские переселенцы окончательно адаптировались к суровым природным условиям и более не поднимали вопрос о переносе своего поселения. В 1869 г. село Яндыковское насчитывало 85 семей, в составе которых было 654 чел. (339 муж. и 315 жен.), которые проживали в 120 домах и 20 кухнях [РГИА. Ф.381. Оп.12. Д.7148. Л. 146].
Первопоселенцы села Яндыковского заложили основы социально-экономической инфраструктуры, и тем самым обеспечили его дальнейшее поступательное развитие. Переселяясь на калмыцкие земли Астраханской губернии, крестьяне рассчитывали поправить своё материальное положение, улучшить свое земельное обеспечение. Высокие 30-ти десятинные душевые земельные наделы, равные по размерам казачьим наделам, казалось бы, должны были стимулировать развитие земледелия, однако этого не произошло. Все усилия земледельцев сводили на нет засухи, ветра, нашествия саранчи и сусликов. С 1851 по 1861 гг. в станице Яндыковской урожаи случались только два года, все остальные 8 лет он погибал по разным природным причинам. Осенью 1864 г. крестьяне посеяли 150 четвертей озимой ржи и весной 1865 г. 46 четвертей пшеницы, собрав в 1865 г. 450 четв. ржи и 139 чтв. пшеницы. Урожай не покрыл годовых потребностей в хлебных продуктах, недостаток в ржи составил 324 чтв., в пшенице – 258 чтв. [ГА АО. Ф. 794. Оп.1. Д.1336. Л. 180]. В такой ситуации земледелие, естественно, не могло стать главной отраслью экономики; в 1861 г. поверенный яндыковских крестьян Я.З. Брыков в докладной записке к управляющему Астраханской палатой государственных имуществ писал, что «одно хлебопашество не может обеспечить их быта, а только служит поддержкою к оному....» [НА РК. Ф.И-7. Оп.1. Д.20. Л. 98 об.].
По владенной записи земельный надел с. Яндыковского в 1870-е – 1917 гг. составлял 8400 дес. 720 саж. удобной (56,6 % от общей площади) и 6438 дес. 480 саж. неудобной (43,3 % от общей площади) земли. Из числа удобных земель к разряду пашенных относились 988 дес. [НА РК. Ф.И-31. Оп.1. Д.7. Л. 4] , т. е. всего 11,7 % от общей площади надельной земли. Но даже это количество земли крестьяне не засевали полностью, а в отдельные годы они посевы вообще не производили. То, что земледелие в селах Яндыковской волости окончательно не исчезло, чиновники обычно объясняли «только всосанной с молоком матери привычкой пахать...» [РГИА. Ф.1291. Оп.84. Д.326. Л. 82].
Крестьяне с. Яндыковского обычно сажали в небольших размерах пшеницу, рожь и просо: в 1880 г. ими было посеяно 242 чтв. ржи, и 237 чтв. яровой пшеницы [ГА АО. Ф. 32. Оп.1. Д.409. Л. 91]. Так как две первые культуры часто поедались сусликом, то со временем крестьяне почти полностью перешли на посев проса, которое зверек не трогал.
Крестьяне перестали заниматься земледелием еще и потому, что песчано-суглинистая почва в результате бессистемной распашки в первые годы существования поселения быстро превратилась в песок, на котором было бесполезно что-либо сажать. Некоторые крестьяне договаривались с калмыками о посевах на калмыцких землях. В таком случае калмыки брали на свое имя разрешение от попечителя улуса о посеве хлеба, затем предоставляли на заранее оговоренных условиях крестьянам свою землю под распашку, посев и уборку урожая. Если полицейские стражники обнаруживали на калмыцких землях крестьян, то последние говорили, что находятся у калмыков в работниках [РГИА. Ф.1291. Оп.84. Д. 326. Л. 81 об.].
В первые годы заселения станицы Яндыковской в ней были заложены посадки лесных и фруктовых деревьев. Все это делалось в рамках государственной программы облесения Калмыцкой степи и финансировалось властями. Для производства работ на плантациях крестьяне обязаны были выделять определенное число работников, что вызывало у переселенцев недовольство, поскольку отрывало их от своих хозяйственных дел. В 1851 г. в ст. Яндыковской имелось 3884 деревьев, из них 357 виноградных лоз, , 250 фруктовых и 3280 лесных деревьев [НА РК. Ф.И-7. Оп. 4. Д.41. Л. 46], в 1852 г. число виноградных лоз увеличилось до 363, фруктовых деревьев до 1072 штук, лесных деревьев до 13836 штук, а всего до 15271 штук [НА РК. Ф.И-7. Оп. 4. Д. 41. Л. 104]. Побывавший в ст. Яндыковской в 1854 г. известный российский ученый и общественный деятель И. П. Корнилов писал, что в то время водоснабжение её двух садов и лесной плантация осуществлялось при помощи 5 чигирей – водоподъёмных машин, действующих с помощью лошадей или силы ветра. Чигиря поднимали воду из глубины, которая затем по длинным железным желобам разливалась по канавкам, питая деревья. Корнилов считал, что затраченные средства и силы на содержание плантаций себя не оправдывают: «Если взять в соображение, сколько денег, рабочих, денег, постоянной заботливости и искусства понадобилось для основания садов и чего стоит их поддержание, то надо сознаться, что садоводство не всегда может быть здесь прибыльно и доступно для маленьких хозяйств» [Корнилов 1859: 35].
В 1864 г. лесная плантация с. Яндыковского, как и несколько других, была закрыта, но жители занятия садоводством не оставили. Яндыковцы бережно ухаживали за своими садами и постоянно их пополняли. В 1909 г. из 311 дворов в. с. Яндыковском 244 имели сады; в них произрастали яблони, вишни, сливы, груши, но особенно ценился выведенный местными жителями сорт яблони «Яндыковка». [Лакин 1910:134].(вкусовая характеристика сорта Яндыковке в 2-х томном издании в СССР 70-х годов 20 века отмечает яблоко как “непревзойдённого” вкуса.-А.С) П. Кравченко в своей статье «Садоводство в Астраханской губернии» приводит цифры о количестве фруктовых деревьев по населенным пунктам на начало первого десятилетия XX в. Согласно его данным, сады с. Яндыковского занимали пространство 37 дес., в них произрастало 5764 яблони, 1338 груш, 1680 вишен, 698 абрикос, 10 черносливовых деревьев и 67 штук виноградников [Кравченко 1904:5].
Не имея возможности прокормить себя и свои семьи с помощью земледелия, крестьяне вынуждены были более основательно заняться скотоводством, рыболовством и чумачеством. Главными отраслями экономики с. Яндыковского стали скотоводство и рыболовство. В 1914 г. попечитель Яндыко-Мочажного улуса К. Павлинов писал, что население крестьянских сел, окружающих калмыцкие земли «...стоит на весьма высоком уровне материального благосостояния, до которого калмыкам далеко, причем два главных промысла крестьян – рыболовство и скотоводство не только обеспечивают их, но и дают им избыток...» [РГИА. Ф. 1291. Оп. 84. Д. 326. Л. 82].

О повышенном внимании яндыковцев к скотоводству свидетельствует тот факт, что в последней трети XIX – первом десятилетии XX выгоны для пастьбы скота (5706 дес. 19 саж.) и покосы (829 дес. 960 саж.) у них вместе взятые занимали 77,9 % всей площади удобных земель [НА РК. Ф.И-31. Оп.1. Д.7. Л. 4]. Скотоводство давало возможность крестьянами, не прибегая к большим физическим усилиям и материальным затратам, получать почти гарантированно высокие доходы. Для развития скотоводства в Астраханской губернии имелись все необходимые условия – пастбищный простор и дешевый калмыцкий скот. По сведениям Яндыковского волостного правления, представленных в Астраханский губернский статистический комитет в 1880 г., жители с. Яндыковское ежегодно продавали КРС на 1000 руб., овец – на 3000 руб. Скот сбывался в г. Астрахани и на местных рынках по ценам: корова – 15 руб., бык – 25 руб., овца – от 3-х до 5 руб. [ГА АО. Ф. 32. Оп.1. Д. 338. Л. 91].
Скотоводство велось экстенсивным способом, поскольку, во-первых, это обходилось дешевле, во-вторых, этому благоприятствовали природные условия губернии. Крестьяне почти не заготавливали на зиму сено, и их скот пасся круглый год. Справедливости ради заметим, что, сам масштаб ведения скотоводства, не давал хозяевам возможности заготовить потребное количество сена на зиму, покупка же кормов требовала больших денежных затрат. Экстенсивный характер скотоводства, конечно, создавал большие риски для скотоводов, которые от эпизоотий, шурганов и других природных бедствий несли большие потери в поголовье скота. В 1855 г. яндыковцы, например, от чумы потеряли 31,6 % скота своего стада [ГА АО. Ф.794. Оп.1. Д.434. Л. 7–8 об.]. Очень тяжелой для скотоводов Астраханской губернии выдалась зима 1892–1893 гг. В декабре 1892 г. после дождей внезапно ударили морозы, и степь сильно обледенела, а в январе 1893 г. пошли сильные снегопады, вынудившие крестьян загнать свой скот в базы (шкарды). (подтверждение легенды о гибели табуна у пра-прадеда Ивана Акимовича). Небольшие запасы сена были быстро съедены животными, а купить корм из-за резко подскочивших цен на сено большинству хозяев оказалось не под силу. В это время прошёл слух о том, что в окрестностях г. Астрахани снега выпало поменьше и цены на сено были пониже. В конце января скотоводы с. Яндыковского и Промыслового погнали скот к Астрахани, но во время перегона яндыковцы потеряли более 15000 овец, промысловцы – до 12000 овец, полностью погиб весь приплод. У многих хозяев в живых осталось от стада не более 10 % животных, а и у некоторых и того меньше [С. Яндыки 1893].
Большие потери скота во время стихийных бедствий не отбивали у крестьян охоты заниматься скотоводством, так как оно всё равно приносило большие прибыли и служило источником покрытия налогов и материального благосостояния. Крестьяне достаточно быстро восстанавливали свои стада и затем увеличивали количество животных. Об этом свидетельствует положительная динамика количественного роста скотоводства и обеспеченности скотом яндыковцев. Так, с 1875 по 1910 численность крупного рогатого скота (далее – КРС) у них возросла с 1205 до 2392 штук, овец – с 7523 до 21000 головы, лошадей – со 155 до 253, верблюдов со 178 [Описание населённых мест Астраханского уезда, находящихся в ведении общей полиции 1877: 83] – до 235 [Район дороги Астрахань – Торговая ...... 1913: 66–67], а средняя обеспеченность на 1 двор крупным и мелким рогатым скотом увеличилась с 66,1 до 71,7 голов.

По данным хозяйственно-статистического анализа, проведенного в 1907 г. Г. И. Лакиным, с. Яндыковское по количеству верблюдов, крупного и мелкого скота занимало первое место среди селений Астраханского уезда, хотя по численности населения оно уступало некоторым из них, и в частности, соседней Промысловке. Из 311 дворов села Яндыковского не имели никакого скота всего 15 дворов [Лакин 1910: 38].
Приблизительно от 1500 до 2500 голов крупного и мелкого скота с марта по октябрь месяц выпасались на общественном выгоне села. По отзыву Яндыковского волостного правления, на прокормление одной головы КРС требовалось 2 дес. пастбищ, однако на выгонной земле находилось до 2500 голов скота, и если пересчитать количество скота на количество имевшейся выгонной земли в с. Яндыковском получалось, что на 1 голову скота фактически приходилось по 0,4–05 дес. земли. При этом надо принять во внимание тот факт, что на выгонах находилась только часть скота яндыковцев.
Так как прокормить на надельной земле большое количество животных было невозможно, то яндыковские скотоводы вынуждены были постоянно прибегать к аренде калмыцких земель. В 1901 г., например, крестьяне А., И., Т., Иноземцевы, Я. Луцев, И. Кошманов, М. и Ф. Донские, А. Калюжный, Д. Смольянинов, П. Лепёхин выпасали по контрактам на калмыцких землях 15218 овец и 130 голов КРС. Сроки аренды составлял от 3 до 8 месяцев [НА РК. Ф. И-26. Оп. 1. Д. 358. Л. 3–15 об.]. В 1907 г. контракты на аренду пастбищ с калмыцкими обществами Яндыко-Мочажного улуса заключили Д. А. Смольянинов, А. Д. Калюжный, И. Е. Кошманов, И. К. Кошманов, П. Ф. Яковлев, М. Ф. Яковлев, Н. Ф. Яковлев, И. В. Иноземцев, И. Д. Лепехин, Т. Ф. Иноземцев, М.Ф. Иноземцев, Ф.Ф. Яковлев, Ф. М. Донской, А. И. Карпенко, Н. П. Боканев, И. Г. Боканев [НА РК. Ф. И-26. Оп. 1. Д. 501. Л. 21–22].
Чтобы уменьшить расходы на оплату аренды, крестьяне иногда шли на хитрость: указывали в контракте заниженное число выпасаемого скота. Так, в сентябре 1907 г. стражники обнаружили в отаре А. Д. Калюжного вместо указанных в контракте 800 овец 1100, у М. Ф. Яковлева вместо 500 голов1200, у П. Ф. Яковлева вместо 1650 голов 2900 [НА РК. Ф. И-26. Оп. 1. Д. 501. Л. 20]. За самовольный выпас скота на калмыцких землях хозяев штрафовали, но это мало помогало, так как слишком велик был соблазн бесплатного пользования калмыцкими землями. В Национальном архиве Республики Калмыкия хранится большое количество дел о нелегальном выпасе крестьянами скота на калмыцких землях, среди них встречаются документы и по с. Яндыковскому. В 1908 г., например, были оштрафованы за самовольный выпас скота на калмыцкой земле В. и Д. Глебовы, И. и М. Иноземцевы, В. Шатский, А. Ф. Яковлев, А. Ф. и Е. Ф. Брыковы, О. Пахомов, И. Лепёхин [НА РК. Ф. И-26. Оп. 1. Д. 501. Л. 70–71].
В 1914 г. попечитель Яндыко-Мочажного улуса К. Павлинов признавался, что усмотреть за всеми самовольными выпасами крестьянского скота на калмыцких землях власти не в состоянии. По официальным данным в с. Яндыковском числилось 40000 овец, но на самом деле их было не меньше 50000, из этого количества 10 000 голов выпасались на оброчной статье и 30 000 – на калмыцких землях. Контракты же на пастьбу были заключены только на 20 000 овец [РГИА. Ф. И-1291. Оп. 84. Д. 326. Л. 82 об.].
Поскольку в пастбищах остро нуждались многие яндыковские скотоводы, то ходатаем на аренду земли нередко выступало сельское общество. В 1910 г. Яндыковское сельское общество вошло в число 10 наиболее нуждающихся в аренде земли сельских обществ Астраханской губернии, и ему было отведено в качестве оброчной (арендной) статьи 21085 дес. калмыцкой земли [НА РК. Ф. И-9. Оп. 3. Д. 68. Л. 70 об.].
Время от времени Управление калмыцким народом поднимало арендные цены и тогда скотоводы вынуждены были изыскивать дополнительные деньги или сокращать поголовье животных. В 1910 г. улусное управление повысило цены почти в 3 раза – с 25 коп. за овцу до 72 коп., что поставило овцеводов в тяжелое положение, и заставило многих из них задуматься о целесообразности продолжения занятия овцеводством [Село Яндыки Астраханского уезда 1910]. Между тем овцеводство приносило крестьянам Яндыковской волости хорошие прибыли, к тому же с. Яндыковское являлось одним из трех центров в Астраханской губернии по закупки овечьей шерсти. Ежегодно в нём закупалось по цене от 50 коп. до 1 руб. за пуд (весенней и осенней стрижки) от 20000 до 30000 пудов шерсти овцы русской породы, которая затем перевозилась в г. Царицын, где находились шерстяные склады Астраханской губернии [Сделки на шерсть в Астраханской губернии 1912].
На продажу шла не только шерсть, но и мясо овец. В 1907 г. торговцы из Симбирской губернии приобрели на базаре в с. Яндыковском сразу 2000 овец, ими, а также торговцами из г. Камышина и Черного Яра были закуплен в большом количестве крупный рогатый скот. Это спровоцировало взлет цен на скот в г. Астрахани: за пару быков – с 50–60 руб. до 80–120 руб., за овцу – с 4 руб. до 7 руб. [Яндыковская волость 1908].
Занятие скотоводством позволили большинству яндыковских переселенцев существенно повысить своё материальное благосостояние, а некоторым из них стать зажиточными. Уже в первые годы существования поселения в нём выделилась группа предприимчивых крестьян, которая постоянно изыскивала возможности для расширения своей хозяйственной деятельности. В их число входили семьи Калюжных, Луцевых Глебовых, Иноземцевых, Яковлевых, Лепёхиных и др. В 1910-е гг. годовой доход Яковлева и Иноземцева (каждого) оценивался в 20000 рублей – весьма большой по тем временам суммы [РГИА. Ф. 1291. Оп. 84. Д. 326. Л. 81 об.].
Для части населения Яндыковской волости большое значение имели заработки на стороне. В 1898 г. на рыбные промыслы, на полевые работы, сеноуборку и др. ушло 15 % трудоспособного населения волости [Дремков 1901: 8]. Отходники предпочитали рыбные промыслы, где в путину можно было заработать несколько десятков рублей. Из с. Яндыковского., например, в 1907 г на рыбных промыслах работали 900 чел. [Лакин 1910: 162].
Жители Яндыковской волости вначале нанимались на работы к купцам, которые арендовали приморские ильменя, но затем сами стали брать промысловые участки. Их арендовали как отдельные лица, так и целые общества. Крестьяне часто обращались к аренде калмыцких вод Яндыко-Мочажного улуса. Многие из них, чтобы не прерывать процесса добычи рыбы, строили рыболовецкие станы, что вызывало недовольство у калмыков. Дело в том, что находившийся месяцами на станах скот крестьян, а также перевозчиков выловленной рыбы, вытравливал калмыцкие пастбища. В 1893 г. в районе калмыцких рыболовных ловель находилось 35 станов, из них 7 принадлежали купцам, 15 – крестьянам с. Промысловки, 10 – крестьянам с. Оленичево, 2 – крестьянам с. Яндыковского, 1 – крестьянину с. Михайловское [НА. РК. Ф. И-26. Оп. 1. Д. 106. Л. 11]. Власти, как могли, боролись с владельцами незаконных станов: сносили их, штрафовали хозяев, но сколь-нибудь заметного результата это не приносило. В рапорте от 14 декабря 1900 г. в Управление калмыцким народом попечитель Яндыко-Мочажного улуса признался: «Никакие штрафы и следствия не остановят их (арендаторов), ибо положение этих станов, видимо, крайне выгодное, и передвинуть их куда-либо им будет неудобно......[НА. РК. Ф. И-26. Оп. 1. Д. 106. Л. 110]. По его прогнозам, разрешенная в 1900 г. властями яндыковским и промысловским обществам аренда, расположенных на калмыцких землях Яндыко-Промысловых и Дальчинских вод, должна была привести к увеличению количества незаконных станов, и предотвратить этот процесс он был бессилен, ибо, как писал он, «... рыбная ловля в настоящее время является самой доходной статьёй этих обществ...»...... [НА. РК. Ф. И-26. Оп. 1. Д. 106. Л. 110].
Самостоятельная аренда вод позволила крестьянам поправить своё хозяйственное положение, как писал корреспондент Астраханского листка, у них «завелись коровки, быки и лошадки» и появились деньги для исправной уплаты податей. Однако вскоре жизнь начала меняться в худшую сторону: ильменя стали постепенно высыхать, рыбы стало меньше, а астраханская губернская администрация стала подумывать об объявлении морских ильменей заповедниками для разведения рыбы. Последняя новость вызвала большую тревогу среди ловцов, так как в этом случае они бы лишились своего главного источника существования [Яндыковский ловец 1914].
Уменьшение доходов с рыболовства побудила крестьян Яндыковской волости заняться поиском источников существования на своих надельных землях. В конце первого десятилетия XX в. Яндыковское волостное правление предложило астраханской губернской администрации помочь построить канал для снабжения населения волости качественной питьевой водой и орошения земель. До этого все попытки решить проблему обеспечения населения хорошей водой путём строительства колодцев не увенчались успехом: в пробуренных артезианских скважинах в районе с. Яндыковского вода из-за своей солёности оказалась непригодной к употреблению людьми.
Проведение канала имело также большое хозяйственное и экологическое значение, так как давало возможность обводнить пригодные для развития земледелия земли и провести на них пескоукрепительные мероприятия. К этому времени из 33387 дес. удобных земель населенных пунктов Яндыковской волости под хлебопашество использовались только 100 дес. и ещё 158 дес. находились под садами. Каналом планировалось соединить два ерика р. Волги, берущих начало: один у с. Сергиевки, другой – у. п. Бирючья Коса. Протяженность проектируемого канала составляла 18 верст, он должен был пройти по землям с. Михайловского (1 в.), Зензелинского (1 в.), Астраханского управления государственных имуществ (7 в.), калмыков (2 в.) и с. Яндыковского (5 в.).
Заинтересованные в канале сельские общества постановили приговорами выделить для земляных работ рабочих и необходимые суммы, а делегаты от Яндыковской волости два раза ездили в г. Астрахань в Управление государственными имуществами губернии с просьбой направить к ним специалистов. Осенью 1910 г. техник Гаврилов, десятник и топограф осмотрели и сняли на план местность, по которой должен был пройти канал, и пробурили 17 скважин [О Яндыковском канале 1911].
Гидротехники достаточно сдержанно отнеслись к идее крестьян о канале. И. Деминский, в частности выразил опасение, что прорытый канал, как и ильмени, быстро обмелеет, и все усилия окажутся напрасными. Он предупредил, что прежде чем, приступить к сооружению канала, необходимо произвести более тщательные расчёты, и, что воду канала можно будет использовать только для орошения полей, но не для питья [Деминский 1911].
Для крестьян Яндыковской волости существенным подспорьем в хозяйстве служило чумачество. В 1875 г. в с. Яндыковском из 292 ревизских душ извозом занимались 108. На фурах, запряженных быками и верблюдами, они перевозили по Кизлярскому тракту от г. Астрахани в города Кизляр и Моздок рыбу, лес, мануфактурный и бакалейный товары, а также возили соль с озер до волжских пристаней. Обратно (с Кавказа и Ставропольской губернии) чумаки везли хлеб и вино. Перевозка рыбного и мануфактурного товара в год обходилась одному возчику в 55 руб., соли – в 56 руб., а выручка с одной фуры доходила до 40 руб. [Головащенко 1877: 52].
В конце XIX в. чумацкий промысел в связи с закрытием Эльтонского солевозного тракта и постройкой железнодорожных веток до озера Баскунчак и г. Тихорецка, а также Ставропольской и Петровской железнодорожных линий стал постепенно приходить в упадок. На рубеже XIX–XX столетий в Яндыковской волости чумачество превратилось в основном в дело зажиточных людей. Им занимались в каждом селе волости не более 5 хозяев. Товары для продажи чумаки приобретали за свои наличные деньги или брали их в долг под 10 % с рубля. За одну ходку извозчики зарабатывали с одной фуры от 5 до 20 руб. [Дремков 1901].
Важным звеном в жизни поселения являлась торговля, удовлетворявшая насущные потребности его жителей в приобретении и продаже товаров. Торговля осуществлялась на базаре и в лавках. В 1875 г. в с. Яндыковском на 828 чел. населения приходилось 4 лавки и 2 питейных заведения [Описание населённых мест Астраханского уезда, находящихся в ведении общей полиции 1877: 83], в 1898 г. на 1875 жителей – 7 лавок, 5 трактирных заведений и питейных лавок [Список важнейших населённых пунктов Астраханской губернии 1899: 41].
Торговые заведения содержали в основном не местные жители. Так, в 1904 г. в с. Яндыковском мануфактурные и бакалейные лавки принадлежали приезжим людям: Я. А. Асаутурову, Н. С. Григорьеву, Л. В. Лисицину, Г. Х. Чижову, пивные лавки – М. В. Вейнер. Из местных жителей лавочную торговлю мануфактурой и бакалеей осуществляли в основном представители рода Лепёхиных. Они имели 2 лавки в с. Яндыковском, 2 – в с. Оленичево и по одной – в с. Промысловка и п. Калмыцкий Базар [Алфавитный указатель фирм и лиц, имеющих торговлю и промышленные заведения в Астраханской губернии 1904: 169, 173, 175 176, 181]. Лепёхины вели торговую и предпринимательскую деятельность с большим размахом, более того, они создали семейную фирму и прописались в купеческое сословие. Известно также, что в начале XX в. из местных крестьян торговлей занимались Курасовы и Коротковы: первый имел лавку в Яндыко-Мочажном улусе, второй содержал рыболовный стан.
Отдельные яндыковские крестьяне подрабатывали сдачей своих кухонь неженатым парням и девушкам на время вечеринок. В них продавались чай, продукты, водка, папиросы, семена конопли. Молодёжь в таких местах развлекалась танцами и играми в карты. За вход в помещение с человека брали по 2 коп., за танцы и игры в карты – по 25 коп. Вечеринки в частных домах, очевидно, пользовались популярностью у молодёжи. Корреспондент газеты «Астраханский листок» восклицал «И публика охотно идет к ним и платит гроши» [Шинкарство в Яндыковской волости 1911].
Успехи в социально-экономическом развитии с. Яндыковского во многом были обусловлены благополучной демографической ситуацией, сложившейся в 1849–1917 гг. В досоветский период численность населения с. Яндыковского стабильно росла: в 1859 г. оно насчитывало 64 двора (768 чел.) [Списки населенных мест Российской империи. Астраханская губерния 1861: 5], в 1878 г. – 134 дв. (936 чел.) [ГА АО. Ф. 32. Оп.1. Д. 297. Л. 209], в 1898 г. – 219 дворов (1710 чел.) [Сведения о важнейших населенных пунктах Астраханской губернии 1900: 21], в 1907 г. – 311 дв.(2216 чел.) [Лакин 1910: 12], в 1914 г. – 343 дв. (2946 чел.) [Список важнейших населенных пунктов 1914: 56]. Численность населения увеличивалась как за счёт миграций, так и естественного воспроизводства, при этом следует отметить, что с 1849 г. и до конца 1860-х гг. главную роль в приросте населения играл миграционный фактор, а с последней трети и до 1917 г. – демографический. С 1850 по 1859 гг. в Яндыках родилось 82 младенца, с 1860 по 1869 гг. – 518 мл., с 1870 по 1879 гг. – 660 мл. [Щепотьев 1885: 6], а с 1901 по 1917 гг. на свет появилось 2224 мл., из них 1132 мужского и 1092 женского пола [ГА АО. Ф. 1125. Оп. 1. 244. Л. 2; Д. 245. Л. 2 – 34; Д. 248. Л. 2–34; Д. 251. Л. 2–39; Д. 257. Л. 2; Д. 261. Л. 2; Д. 265. Л. 2; Д. 266. Л. 2–38; Д. 272. Л. 2; Д. 491. Л. 1; Д. 492. Л. 2–43; Д. 498. Л. 1; Д. 499. Л. 2–44; Д. 502. Л. 2–45; Д. 571. Л. 2–35; Д. 577. Л. 1; Д. 581. Л. 1].

Если перевести эти цифры в средние показатели, то получится, что в 1850-е гг. на год приходилось 8,2 рождений, в 1860-е гг. – 51,8, в 1870-е гг. – 66, в 1901–1917 гг. – 130, 8. Высокая рождаемость в с. Яндыковском обеспечивала естественный прирост населения, но вместе с тем нельзя не отметить и того факта, что много детей умирало в первые годы после своего рождения. В церковных метрических книгах яндыковской церкви часто встречаются записи о том, что младенец умер по причине «слаборожденности», «детской» или «младенческой». Всё это являлось, безусловно, следствием тяжелых условий крестьянской жизни, которые отрицательно сказывались на здоровье женщин и приводили к рождению слабых детей. Нельзя также забывать о том, что в то время в селе невозможно было получить надлежащую медицинскую помощь, хотя в этом направлении власти активно работали. Можно сказать, что родившиеся дети в первые годы своей жизни проходили естественный отбор: среди них выживали наиболее сильные, наделенные от природы здоровьем люди.
Много жизней в с. Яндыковском уносили эпидемиологические болезни: оспа, корь, дифтерит, дизентерия и др. В 1892 г. от холеры умерло 37 яндыковцев [ГА АО. Ф. 1125. Оп. 1. Д. 28. Л. 18], много людей погибло от скарлатины и дизентерии в 1908 и 1911 г, а эпидемия кори, свирепствовавшая в марте – апреле 1913 г., унесла жизни 30 детей [ГА АО. Ф. 1125. Оп. 1. Д. 501. Л. 14]. Жители села умирали также от простуды, болезни горла, туберкулеза, также имели место случаи смерти от туберкулеза, лихорадки и проказы.
Недостаток средств не позволял властям развернуть в сельских населенных пунктах Астраханской губернии широкую сеть медицинских учреждений и наладить на надлежащем уровне медицинскую помощь сельским жителям, однако работа в этом направлении велась постоянно. Так, благодаря широкой вакцинации в с. Яндыковском удалось снизить смертность от оспы с 24,4 смертей на 1000 душ родившихся в 1850-е гг. до 15 в 1870-е гг. [Щепотьев 1885: 6], в 1900 г. в. с. Яндыковском была открыта вакансия врача, а в 1905 г. приступил к работе приёмный покой на 3 кровати. В начале XX в. в селе был образован врачебный участок, в штат которого входили: врач, фельдшер и фельдшерица-акушерка.
Высокая рождаемость обеспечивала поселению стабильное демографическое развитие, характерной чертой которого на всем протяжении досоветского периода было превышение рождаемости над смертностью. В 1889–1892 гг. в с. Яндыковском родилось 351 чел. и умерло 296 чел. [ГА АО. Ф. 1125. Оп. 1. Д. 68. Л. 2–23; Д. 74. Л. 7], в 1901–1917 гг. соответственно 2224 и 1247[ГА АО. Ф. 1125. Оп. 1. 244. Л. 2; Д. 245. Л. 2 – 34; Д. 247. Л. 2–19;
Д. 248. Л. 2–34; Д. 250. Л. 2–16; Д. 251. Л. 2–39; Д. 253. Л. 2–23; Д. 257. Л. 2; Д. 261. Л. 2; Д. 265. Л. 2; Д. 266. Л. 2–38; Д. 268. Л. 2–24; Д. 272. Л. 2; Д. 491. Л. 1; Д. 492. Л. 2–43; Д. 494. Л.2–24; Д. 498. Л. 1; Д. 499. Л. 2–44; Д. 501. Л. 2–28; Д. 502. Л. 2–45; Д. 504. Л. 2–20; Д. 571. Л. 2–35; Д. 573. Л. 2–17; Д. 577. Л. 1; Д. 581. Л. 1]. Естественный прирост, таким образом, в 1889–1892 гг. составил 55 чел., в 1901–1917 гг. – 977 чел.
Свидетельством хорошей демографической ситуации служит и половозрастная структура жителей с. Яндыковского. Первая Всероссийская перепись населения зафиксировала в нём 1775 чел., из которых 30,2 % находились в возрасте до 9 лет, 51 % – от 10 до 39 лет, 12,9 % – от 40 до 59 лет, 5,9 % – от 60 до 99 лет [Первая Всеобщая перепись населения Российской империи. СПб., 1899. Тетр. I: 8]. Благополучным было и соотношение полов: в 1897 г. мужчин было на 107 душ больше, чем женщин, однако в начале XX в. эти показатели практически сравнялись: в 1907 г. мужчин было на 4 души больше, чем женщин, а в 1914 г. – на 16 душ.
В годы Первой мировой войны рождаемость в с. Яндыковском снизилась, однако она всё равно превышала смертность, несмотря на уход на войну и гибель на ней части жителей. До 1874 г. в России действовала система рекрутского комплектования армии, когда в армию призывалось податное население исходя из определённых норм: до 7 чел. с 1000 душ (обыкновенный набор), от 7 до 10 рекрутов с 1000 душ (усиленный набор), более 10 рекрутов с 1000 душ. Рекруты от государственных крестьян определялись (с 1854 г.) путём вытягивания жребия. В призывной список для участия в жеребьёвке включались лица мужского пола достигшие 21 года, с хорошим здоровьем и приятной внешностью, чаще всего неженатые и бездетные молодые люди. От процедуры жеребьёвки освобождались семьи, если в них был один работник или единственный сын. Во второй половине 1850-х гг. срок действительной службы составлял 12 лет, затем, в 1860-е гг., он был понижен до 10 лет, а в начале 1870-х гг. он был уменьшен до 7 лет.
Уход на службу в армию и на флот сопровождался переходом в военное сословие, причём этот статус распространялся на жену и детей рекрута. Военнослужащие и их семьи освобождались от платежа всех государственных податей и выполнения казённых повинностей, вышедшие в отставку нижние чины, становились лично свободным, получали право на выбор места жительства и род занятий. В армии солдат обучали грамоте, что облегчало их трудоустройство после выхода в отставку.
В Государственном архиве Астраханской области есть материалы о рекрутах, взятых из населенных пунктов Яндыковской волости в 1860- первой половине 1870-х гг. Из них стало известно, что из с. Яндыковского в 1861 г. на военную службу поступили Т. А. Азаров и М. Е. Порохня [ГА АО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 1144. Л. 1об., 4], в 1865 г. – Л. Е. Калюжный, Я. Т. Трубицин, Ф. Ф. Руденко, Л. К. Кошманов [ГА АО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 1275. Л. 6–9], в 1866 г. – С. М. и И. В. Луцевы, Ф. И. Глебов, А. Ф. Пахомов [ГА АО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 1333. Л. 2, 6], в 1867 г. – З. И. Иноземцев [ГА АО. Ф. 454. Оп. 1. Д. 1390. Л. 5], в 1868 г. – Е. Ф. Пахомов [ГА АО. Ф. 458. Оп. 1. Д. 45. Л. 3], в 1869 г. – И. А. Мордасов [ГА АО. Ф. 458. Оп. 1. Д. 67. Л. 6], в 1871 г. – Б. Ф. Рукин [ГА АО. Ф. 458. Оп. 1. Д. 93. Л. 8], в 1872 г. – И. А. Емельяненко и И. И. Покусаев [ГА АО. Ф. 458. Оп. 1. Д. 114. Л. 16], в 1875 г. – Т. П. Завьялов [ГА АО. Ф. 458. Оп. 1. Д. 141. Л. 10].
В 1874 г. рекрутский принцип комплектования армии был заменён всеобщей воинской повинностью. В 1878 г. по этому закону в армию призывалась яндыковцы: М. Н. Белоножкин, В. П. Иноземцев, И. М. Паньков, Г. М. Яковлев, А. А. Мордасов, И. С. Мордасов, Е. А. Порохня, С. Д. Калюжный, И. К. Кошманов, П. М. Сорокин, А. Ф. Лепехин, Е. К. Завьялов, А. Ф. Хребтов, С. С. Глебов, С. А. Барышев, И. П. Ходырев [ГА АО.Ф. 444. Оп. 1. Д. 17. Л. 2–15], в 1914 г. – А. Т. Иноземцев, В. А. Паньков, Г. Д. Брыков, К. К. Яковлев, Е. И. Романенко, М. Ф.Курасов, И. А. Мордасов, И.З. Чалов, С. Г. Морадсов, В. Д. Боканев, А. И. Боканев, И. С. Боканев, Ф. Е. Порохня, Н. Е. Порохня, А. Е. Покусаев, Д. И. Завьялов, Л. Г. Глебов, А. П. Конаныхин, К. Е. Трубицын, И. Д. Петинов, Н. М. Кожеуров, И. В. Глебов, В. Ф. Сорокин, А. В. Карпенко [ГА АО. Ф. 286. Оп. 1. Д. 831. Л. 256 – 256 об.].
В первые годы пребывания переселенцев в ст. Яндыковской в ней были учреждены органы местного самоуправления, положенные для государственных крестьян. Все прописанные в поселении жители составляли сельское общество, которое выбирало из своей среды на три года старосту и его товарища (заместителя), полицейских сотников и десятских, а также смотрителя хлебозапасного магазина и сборщика податей, сроком на 1 год. Кандидат в старосты обязательно должен был иметь репутацию добропорядочного, законопослушного и делового человека, в противном случае уездные власти имели право не утверждать приговор схода и тогда он признавался недействительным. Сотники избирались от каждых 100 дворов, десятские – от 20–30 дворов, в их обязанности входило: обеспечение общественного порядка и проведение в жизнь решений сельского и волостного органа власти. С 1903 г. полицейские функции в сельской местности были возложены на вольнонаёмных стражников, которые заменили сотских и десятских. Стражники подчинялись полицейскому уряднику, становому приставу и уездному исправнику.
Большинство вопросов жизни села решались на сельском сходе. На нём присутствовали должностные лица и представители от каждой семьи сельского общества, не допускались на него жители, не прописанные в обществе, престарелые, дети и подростки, душевнобольные, глухонемые, состоящие под следствием и уличенные в неблаговидных поступках люди.
В ведении схода находились вопросы пользования землёй, раскладки податей, сборов и повинностей, удаления из села людей порочного поведения, семейных разделов, назначения опекунов и попечителей, оказания единовременной материальной помощи, благоустройства поселения, содержания церквей, школ и ряд других вопросов. На сходе обсуждались предложения вышестоящих органов власти и меры по их выполнению, выбирались должностные лица. Решение считалось принятым, если за него проголосовали более половины его участников, а в особо важных случаях, когда напрямую затрагивались интересы каждого крестьянина, необходима была поддержка не менее двух третей голосовавших. Постановление схода облекалось с форму приговора, зачитывалось вслух и подписывалось лично участником голосования, за неграмотных подписывались их доверенные лица, затем приговор скреплялся печатью сельского старосты.
За свой труд должностные лица не получали заработной платы от государства, они не освобождались от налогов и повинностей. Занимать административные должности для крестьян было невыгодно, так как мало того, что они не оплачивались, но ещё и отвлекали их от дел в своих хозяйствах.
Сельское управление в ст. Яндыковской было учреждено в 1853 г., а до этого надзор за ней и всеми другими станицами Астраханско-Кизлярского тракта осуществлял назначенный специально для этих целей смотритель. Поскольку станицы тогда ещё не набрали полного комплекта жителей и были малочисленными, то МГИ приняло решение образовать из ст. Яндыковской, Промысловой и Оленичевой единое сельское общество, включив в него также близлежащие к ним д. Павловку и с. Михайловское. Новое сельское общество получило права волостного управления, хотя числилось в составе Карантинной волости. Возглавлявшее Яндыковское общество лицо именовалось «волостной головой», в 1957 г., незадолго, до разукрупнения Яндыковского сельского общества, эту должность занимал Ф. Яковлев.
Во второй половине 1850-х гг. населенные пункты Яндыковского сельского общества за счёт притока новых поселенцев и естественного прироста заметно увеличились в численности, поэтому в 1859 г. в каждом из них были созданы самостоятельные сельские общества и образована Яндыковская волость. В неё вошли: ст. Яндыковская, Промысловая, Оленичева, д. Павловка, с. Михайловское, в 1860-е гг. в неё включили также с. Басы и Зензелинское, а в 1870- е гг. – новобразованный п. Алабугу. Данные поселения, за исключением ликвидированной в 1865 г. д. Павловки, находились в составе волости до конца имперского периода истории России, закончившегося, как известно, государственным февральским переворотом 1917 г.
Административным центром волости власти избрали ст. Яндыковскую. По числу жителей она уступала соседней ст. Промысловой, будучи второй по данному показателю, однако она занимала центральное положение по отношению к другим населенным пунктам Яндыковской волости. В ст. Яндыковской было сформировано волостное управление из волостного старшины, волостного схода и волостного суда. Волостной сход собирался в составе сельских и волостных должностных лиц и представителей от населенных пунктов, принадлежащих к волости, избираемых по норме – один человек от каждых десяти дворов. Он ведал всеми общественными и хозяйственными делами волости, осуществлял раскладку волостных сборов, проверку и учёт дел по отправлению воинской повинности, утверждал приговоры сельских сходов.
Волостной сход избирал на три года из числа крестьян-выборщиков волостного старшину, который, в свою очередь, утверждался и освобождался от должности властями Астраханского уезда. С 1861 по 1874 гг. волостной старшина подчинялся мировому посреднику, с 1874 по 1889 гг. – уездному по крестьянским делам присутствию, а с 1889 по 1917 гг. –земскому начальнику 5 участка Астраханского уезда. Волостной старшина отвечал за общественный порядок и спокойствие на территории волости, доводил до населения законы и распоряжения вышестоящего начальства, контролировал исполнение паспортных правил и судебных приговоров, принимал меры к поимке преступников, он также созывал и распускал волостной сход, приводил в исполнение его приговоры, наблюдал за исправным отбыванием повинностей, заведовал волостными суммами и т. д.
Старшина возглавлял волостное правление, включавшее в себя писаря, помощника старшины, сельских старост, сборщиков налогов и одного или двух заседателей. Волостное правление выполняло контрольно-совещательные функции по делам, подлежащих коллегиальному обсуждению и связанных с материальной ответственностью, вело письменное делопроизводство. Работа старшины, в отличие от старосты, равно как и писаря, оплачивалась из волостного бюджета, а размер заработной платы определял волостной сход.
В волости действовал также волостной суд, в функции которого входило разбирательство мелких гражданских и уголовных дел. Он имел право приговорить виновного к штрафу, кратковременному заключению, телесному наказанию. В волостные судьи избирали на сельских сходах сроком на один год.
В 1859 г. крестьяне новой Яндыковской волости избрали своего первого волостного старшину – им стал крестьянин ст. Яндыковской Д. Калюжный. В 1905 г. на эту должность был избран односельчанин Калюжного И. С. Боканёв. После окончания его срока крестьяне избрали волостным старшиной жителя с. Промысловки Е. И. Чурсина, однако его не утвердил земский начальник Киселёв. Боканёв хотел переизбраться на второй срок, но волостной сход отказал ему в этом. Крестьяне недоумевали, зачем человек шёл на новый срок, когда его месячный оклад составлял всего 20 рублей, которые, по мнению выборщиков, легко можно было заработать другими способами. Крестьяне подозревали Боканева в сговоре урядником, который проживал на квартире у волостного старшины и якобы по его наущению дал неодобрительный отзыв на Чурсина земскому начальнику [Марченко 1909].
Чурсин так и не стал волостным старшиной, но и Боканёв своего не добился. После долгих споров сход сошёлся на кандидатуре промысловца М. Е. Авдеева, проработавшего в должности Яндыковского волостного старшины с 1909 по 1917 гг. И. С. Боканёв, впрочем, без работы не остался. В 1914 г. его избрали председателем правления Яндыковском ссудо-сберегательного товарищества, председателем совета тогда был избран М. А. Юрков, а счетоводом – Калюжный [Вся Астрахань и весь Астраханский край 1915: 125].
С самого своего основания с. Яндыки относилось к Астраханскому уезду. Согласно инструкции от 30 декабря1846 г. «О заселении дорог на калмыцких землях Астраханской губернии» государственные крестьяне станиц состояли в ведении Астраханской палаты государственных имуществ (далее – АПГИ), руководитель которой одновременно являлся Главным попечителем калмыцкого народа. АПГИ занималась водворением переселенцев и их устройством, в полицейском отношении государственные крестьяне ст. Яндыковской подчинялись полиции Яндыковского улуса, в судебном – земскому суду Астраханского уезда. В 1866 г. станицы Астраханско-Кизлярского тракта, луговой части р. Волги и части Царицынско-Ставропольского тракта были выведены из подчинения улусной полиции и отданы в ведение полиции соответствующих уездов. С этого времени управление с. Яндыковского уже ничем не отличалось от общекрестьянского.
С 1849 по 1888 г. в с. Яндыковском размещалась ставка калмыков Яндыковского улуса. В нём построили здание улусного управления, жилые помещения для служащих, казарму для казачьей команды и другие помещения улусной ставки. 13 июня 1888 г. император Александр III утвердил доклад министра государственных имуществ об объединении Мочагов и Яндыковского улуса в одну административно-территориальную единицу под названием «Яндыко-Мочажный улус», и упразднении отдельного управления мочажными калмыками [НА РК. Ф. И-9 Оп. 2. Д. 27. Л. 189]. Руководство Астраханской губернии посчитало неудобным оставлять управление нового административно-территориального образования в с. Яндыковском, которое являлось волостным центром, и не входило в состав калмыцких земель, в поселении к тому же почти полностью отсутствовало калмыцкое население.
В середине 1889 г. улусное управление переехало из с. Яндыковское на урочище Долбан, где к этому времени были возведены постройки для ставки. После переезда на старом месте осталось несколько зданий бывшей ставки, часть которых оказалась вполне пригодна для эксплуатации. Их согласилось купить в рассрочку яндыковское общество. 28 ноября 1895 г. представители Яндыковского сельского общества подписали акт о покупке 15 дес. 2275 саж. земли бывшей ставки, со всеми её постройками, с рассрочкой уплаты всей суммы в течение 5 лет. Всего общество обязалось выплатить 5019 руб. Отдельные жители изъявили желание купить фруктовые деревья сада старой ставки, который вскоре был разбит на делянки и по частям распродан [НА РК. Ф. И-9 Оп. 2. Д. 27. Л. 109].
Наличие волостного статуса вызвало появление в с. Яндыковском общественно значимых учреждений. В первой половине 1870-х гг. в нём открылось почтово-телеграфное отделение, которое принимало письма и телеграммы с 7. 00 часов до 21.00, отправка телеграммы до г. Санкт-Петербурга стоила 3 руб., до г. Москвы – 2 руб. В штате почтово-телеграфного отделения состояли начальник, надсмотрщик и чиновник [Ведомость телеграфным станциям Астраханской губернии 1874: 168].
В 1877 г. занимавшиеся рыбным промыслом жители волости предприняли попытку создать ссудо-сберегательное товарищество, однако из-за своей малочисленности оно к деятельности так и не приступило [Иванов 1889: 197].
Вместе с социально-экономическим развитием села постепенно рос культурный уровень яндыковцев, среди них появились лица, проявлявшие интерес к управлению и общественно-политическим делам. В селе, хотя и медленно, но шёл процесс формирования гражданского общества, наметилась тенденция к самоорганизации.
Перемены, происходившие в сознании жителей с. Яндыковского, отражались на страницах губернской прессы. Когда в 1895 г. яндыковский священник организовал по воскресенья чтения по медицине, культуре, религии для взрослых, то на них пришло очень мало людей. Корреспондент газеты «Астраханский листок» писал тогда, что в с. Яндыковском народ в духовном плане развит мало, что родители пускают детей в школу с неохотой, что местная школа находится в очень плохом состоянии. В селе процветало ростовщичество: два-три человека давали денежные займы, на кабальных условиях и многие крестьяне от них зависели [С. Яндыки 1895].
Прошло 8 лет и положение изменилось. 30 апреля 1903 г. корреспондент газеты «Астраханский листок» сообщал о том, что воскресные чтения пользуются у крестьян с. Яндыковского большой популярностью, что на них собирается от 150 до 300 человек. Слушателям особенно нравились публичные чтения на темы гигиены и медицины. Чтобы усилить впечатление и воздействие на крестьян чтений, лекторы (священники, учителя, врачи) применяли показ световых картин при помощи проекционного аппарата (волшебный фонарь). Кроме проекционного аппарата в селе имелся граммофон, действовало дешёвое чайное заведение, где можно было за небольшую плату попить чай и отдохнуть от дел. Корреспондент писал о необходимости открытия избы-читальни, предрекая ей успех [Посторонний 1903].
В первые годы XX в. крестьяне сумели объединиться и обуздать купцов-ростовщиков, дававших грабительские ссуды под 120 % годовых. Чтобы с этим покончить, крестьянин с. Яндыковского Ф. М. Носков организовал Николаевское кредитное общество с большим уставным капиталом. Его фонд составили 67000 рублей частных лиц и 10000 рублей субсидий Государственного банка России. В кредитное товарищество вступили 800 жителей Яндыковской волости. За организацию товарищества и прекрасную постановку в нём дела Носков в 1904 г. удостоился от астраханского губернатора благодарности. Сам Носков имел начальное образование, которое получил в местной школе.
Носков проявил себя с положительной стороны и в школьном деле. Благодаря его усилиям и других крестьян яндыковская школа Министерства просвещения была преобразована из одноклассной в двухклассную. Крестьяне за свой счёт построили двухэтажный каменный дом для учителей и в 1903–1904 гг. выделили из общественных сумм на строительство деревянного здания двухклассной школы 2000 руб., кроме того, постановили ежегодно выделять на нужды школы 800 руб.
Двухклассную школу возглавил учитель Абросимов, который являлся хорошим специалистом, но обладал заносчивым и неуживчивым характером, что послужило главной причиной его конфликта с крестьянами. Всё началось с того, что Абросимов в течение 5-ти месяцев поменял 4-х сторожей школы, стал отнимать у сторожей лишний сноп камыша для обогрева будки, заставлять младшего учителя Скворцова покупать керосин за свои деньги, отчислил из старшего класса несколько учеников. Это вызвало возмущение у крестьян, поскольку и керосин, и камыш яндыковское общество отпускало школе за свои деньги.
В феврале 1905 г. сельский староста Луцев, Носков и несколько крестьян пришли к Абросимову, чтобы поговорить с ним и уладить дело мирным путём относительно сторожа Гусева, которому заведующий перестал платить жалованье из-за поломки замка. Они попросили Абросимова отдать поломанный замок, пообещав взамен купить новый. В ответ заведующий школой заявил, что не доверяет старосте. Когда Луцев сказал, что «мы Вам школу доверяем, а Вы нам даже ломаного замка не доверяете, то Абросимов ответил, что он (т.е. староста) этого достоин» [Глебов 1905]. После такого высокомерного ответа Носков не сдержался и избил заведующего. За это ему пришлось заплатить штраф в пользу потерпевшего, но дело этим не закончилось. Учителя, врачи и священник с. Яндыковского направили в редакцию газеты «Астраханский листок» письмо с осуждением действий Носкова, что вызвало полемику и большой резонанс среди общественности губернии. Носкова поддержали односельчане; волостной писарь Глебов, избранный позже, в 1913 г. в гласные Астраханской земской управы, опубликовал в одном из апрельских номеров упомянутой газеты заметку, где подробно изложил обстоятельства, спровоцировавшие Носкова на силовые действия.
Своё мнение на конфликт высказала и редакция «Астраханского листка». Она осудила физическую расправу над учителем, но в то же время заметила, что «господа, приславшие свой протест против поступка Носкова, по отзывам некоторых уездных жителей, стоят не на высоте своего культуртрегерского призвания». «Бездушие одних, равнодушие других, высокомерие третьих, корыстолюбие – четвёртых, мелочность пятых – отбивают народ от этих культуртрегеров» – говорилось в ответе редакции [Струна 1905]. И далее: «Живя среди народа, в сущности, они отделены от него китайской стеной своего всегда гарантированного от всяких неприятностей положения. Мужик, испытав на себе бесполезность жалоб на этих большей частью хорошо дипломированных, но избалованных своим положением государственных нахлебников, вынужден искать особых, своих собственных способов защиты и по мере углубления бюрократизма и обособления его от действительной жизни всё дальше и дальше уходит в самого себя» [Струна 1905]. В заключении делался вывод: «Таким образом, сила Носкова заключается в том, что он самой жизнью призван руководить крестьянской средой в таких случаях, когда эта роль должна бы по праву образования и развития принадлежать более культурным людям» [Струна 1905].
Активная общественная деятельность и публичное обсуждение дела принесли Носкову известность, что позволило ему в 1906 г. успешно пройти три этапа выборов в I Государственную Думу от крестьян Астраханского уезда. Перед последним (четвертым) этапом он собрал крестьянских выборщиков от всех уездов губернии в редакции газеты кадетской партии «Астраханский дневник» и попытался довести до них свою позицию относительно выборов в Государственную Думу и политики российского правительства. Выборщикам это, однако, не понравилось, и они его быстро прервали, попросив говорить только о крестьянских нуждах. Не согласились они и с заявлением Носкова о том, что в Думу надо избираться для того, чтобы сорвать её деятельность. Не дослушав выступавшего, выборщики покинули собрание, вечером того же дня Носков вновь собрал крестьян, но они его опять не поддержали. Крестьян, очевидно, не устроила политическая ангажированность Носкова, который, по всей вероятности, являлся членом либеральной конституционно-демократической партии (кадетской) и озвучивал её программу. Корреспондент газеты «Астраханский листок» в этой связи недвусмысленно заметил, что после завершения собрания «кандидатура Носкова, на которую некоторые очень рассчитывали и тактикой которого, по-видимому, руководили, лопнула окончательно» [Мнения и взгляды крестьянских выборщиков 1906]. В итоге на общем губернском собрании по выборам в I Государственную Думу от Астраханской губернии Носков проиграл, набрав 9 из 49 голосов.
Завершая повествование по истории с. Яндыковского в имперский период, отметим, что оно накануне Первой мировой войны находилось на подъёме. В 1912 г. корреспондент «Астраханского листка» писал: «Село большое, прилично обстроенное, имеет: телеграф, приёмный покой с фельдшерским персоналом, оживленный базар, две школы, много хороших плодовых садов, хорошее кредитное товарищество с лавкой, аптекарский магазин и агентство компании «Зингер» [Позавидовали 1906]. О материальном положении яндыковцев он выразился лаконично: «Все живут зажиточно».

1 Таблица. Список первопоселенцев с. Яндыки.с указанием мест их рождения, времени поселения и причисления.

ГААО. Ф.499. Оп. 1. Д. 84. Л.54 об.; Ф. 794. Оп. 1. Д. 196. Л. 15 об.;Д. 237.Л. 16 об.,Д. 419. л.9 об, 32;Д. 494. Л. 9-10;Д. 541. Л. 59 об. 94 об.; Д. 748. 180, 186 об., 187, 187 об., 196-196 об.; Д. 1014 Л. 90 об.; Д. 1353. Л. 8.
НАРК Ф. И-7. Оп. 3. Д. 2. Л. 3об, 4, 8, 18 об., 57, 70 об., 73, 75 об., Оп. 5. Д. 13. Л. 4 об.; Д. 18 Л. 26.
РГИА. Ф. 383. Оп. 17. Д. 21711;Оп. 21. Д. 32606. Л. 90-91.

ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
Алфавитный указатель фирм и лиц, имеющих торговлю и промышленные заведения в Астраханской губернии на 1 августа 1904 г. // Вся Астрахань и весь Астраханский край. Памятная книжка Астраханской губернии на 1905 год Астрахань. 1904. С. 1–285.
Ведомость телеграфным станциям Астраханской губернии // Памятная книжка Астраханской губернии на 1874 год Астр. 1874. 168 с.
Глебов. За и против. По делу Абросимова и Носкова // Астраханский листок. 1905. 2 апреля.
Головащенко А. Соляной промысел в Астраханской губернии //Труды Астраханского губернского статистического комитета. Астрахань, 1877. Вып. V. С. 4–68.
Государственный архив Астраханской области (ГА АО).
Деминский И. О Яндыковском канале // Астраханский листок. 1911. 24 февраля.
Дремков В. В. Извоз и чумачество в Астраханской губернии //Астраханский листок. 1901. 8 февраля.
Дремков В. В. Отхожие промыслы Астраханской губернии // Памятная книжка Астраханской губернии на 1901 год Астрахань. 1901. С. 1–23.
Иванов И. С. Ссудо-сберегательные товарищества в Астраханской губернии // Памятная книжка Астраханской губернии на 1889 год. Астрахань 1889. С. 196–199.
Корнилов И. П. Заметки об Астраханской губернии. СПб., 1859. Отт. из Вестника Русского географического общества. 1859, № 9, отд. 2. 48 с.
Кравченко П. Садоводство в Астраханской губернии // Памятная книжка на 1904 год. Астрахань, 1904. С. 1–26.
Лакин Г. Н. Хозяйственно-экономические очерки и наблюдения. Вып. IX. Астрахань 1910. 183 с.
Марченко М. П. С. Яндыки Астраханского уезда // Астраханский листок. 1909. 10 июля.
Мнения и взгляды крестьянских выборщиков // Астраханский листок. 1906. 18 апреля.
Национальный архив Республики Калмыкия (НА РК).
О Яндыковском канале // Астраханский листок. 1911. 24 мая.
Первая Всеобщая перепись населения Российской империи. СПб., 1899. Тетр. I.
Описание населённых мест Астраханского уезда, находящихся в ведении общей полиции // Труды Астраханского губернского статистического комитета. Астрахань, 1877. Вып. V. С. 63–95.
Позавидовали // Астраханский листок. 1912. 11 декабря.
Посторонний. С. Яндыки // Астраханский листок. 1903. 30 апреля.
Район дороги Астрахань-Торговая в экономическом отношении и её вероятный грузооборот. Б. Н. Лебедев, Л. К. Чермак. СПб. 1913. 103 с.
Российский государственный исторический архив (РГИА).
С. Яндыки // Астраханский вестник 1893 2 апреля.
С. Яндыки // Астраханский листок. 1895. 9 декабря.
Сведения о важнейших населённых пунктах Астраханской губернии. (По сведениям, полученных от волостных правлений) // Памятная книжка Астраханской губернии на 1900 год. Астрахань, 1900. С. 17–41.
Село Яндыки, Астраханского уезда // Астраханский листок. 1910 4 апреля
Сделки на шерсть в Астраханской губернии // Астраханский листок. 1912. 15 января.
Списки населенных мест Российской империи. Астраханская губерния. СПб., 1861. Т. II. 51 с.
Список важнейших населённых пунктов Астраханской губернии // Памятная книжка Астраханской губернии на 1899 год Астрахань, 1899. С. 35–61.
Список важнейших населенных пунктов Астраханской губернии с указанием количества населения, земли, расстояний: от губернского и уездных городов, камеры земского начальника, становых квартир, волостных правлений, станций железных дорог и участков земских начальников, врачебных призывных, военно-конских, становых, прокурорских, следственных, податных и фабричных инспекторов. // Вся Астрахань и весь Астраханский край. Памятная книжка Астраханской губернии на 1914 год. Астрахань, 1914. С. 50–66.
Струна. Письмо редакции по делу Носкова // Астраханский листок. 1905. 3 апреля.
Шинкарство в Яндыковской волости //Астраханский листок. 1911. 22 февраля.
Щепотьев Н. К. Смертность от оспы в православном населении Астраханской губернии за 1830 – 1879 гг. Казань, 1885. 16 с.
Яндыковская волость // Астраханский листок. 1908 4 апреля.
Яндыковский ловец. Вопросы рыболовства (из Яндыковской волости) // Астраханский листок. 1914. 13 июня.

You have no rights to post comments
У вас нет прав, чтобы оставлять комментарии